Эстер Браун - Агентство `Маленькая Леди`
Она и Курт покатились со смеху.
Джонатан сдержанно улыбнулся, но его глаза вовсе не смеялись.
– А потом,– сквозь смех выдавил из себя Курт, шутливо тыча в Джонатана пальцем,– потом она повторила тот же фокус на балконе вашей нью-йоркской квартиры, помнишь?
– О боже! – Бонни задыхалась от хохота.– В самом деле! Пришлось вызывать пожарных! Какие у них были физиономии!..
От улыбки Джонатана не осталось и следа.
– Оказывается, Синди – пироманьячка,– лучезарно улыбнувшись, заметила я.– Ты мне об этом не рассказывал, Джонатан.
Курт внезапно оборвал смех и пнул под столом Бонни – я это заметила.
– Что? Ой, простите.– Она прижала руку ко рту.– Извини, Джонатан. Просто я все еще…
Курт повернулся ко мне и произнес:
– У нас о них двоих так много чудесных воспоминаний. Оба нам очень дороги.– Говорил он торжественно, будто читал постановление суда о разводе.– Все остается, как было, даже теперь, после их расставания.
– Уверена, вам есть, что о них вспомнить,– мягко ответила я.– Бонни, откройте, пожалуйста, свой секрет: как вам удается выглядеть столь свежей в такую жару?
Разговор постепенно перешел на обсуждение дел Бонни и Курта, и о разводе больше не упо-минали. Каждый раз, когда кто-то пытался вернуться к прежней теме, Джонатан напрягался, Бонни и Курт обменивались виноватыми взглядами и беседа устремлялась в другое русло – начинали обсуждать лондонские цены на жилье и тому подобное.
Однако я ясно видела, что Бонни и Курт лишь притворяются, что больше не вспоминают о Синди и о разводе.
Джонатан старательно делал вид, что увлечен болтовней, но я чувствовала: чем больше он пьет, тем сильнее страдает. А пил он, к моему удивлению, немало.
Наконец я решила, что должна прекратить эту пытку. По-видимому, Курт и Бонни считали что поступают благородно, сопротивляясь желанию снова завести речь о беде Райли, но лучше бы они заговорили о ней прямо. Конечно, меня это не особенно касалось, но я не могла спокойно наблюдать, как они изводят его своей высосанной из пальца вежливостью. А еще, небось, вернутся домой в Штаты и заявят: Джонатану все до лампочки, он толстокожий и бесчувственный.
– Как протекает беременность Синди? – спросила я, глядя на Бонни.
Джонатан обмер. Бонни ошарашенно заморгала.
Я вопросительно подняла брови.
– Джонатан объяснил мне, что Синди ждет ребенка. А ей ведь наверняка тоже нелегко прощаться с прошлым. Надеюсь, она не слишком мучается?
Некоторое время все молчали, потом Курт сказал:
– Да-да. По-моему, хм, она уже пришла в себя.
– Приятно слышать,– ответила я, кладя руку на ладонь Джонатана, отчасти для того, чтобы он оставил в покое соломинку для коктейля, которую к тому моменту всю изломал.
В эту минуту меня почти не тревожило, устроит ли он мне после встречи головомойку: в конце концов, я ведь притворялась влюбленной в него, а настоящая подруга непременно о нем позаботилась бы.
– Простите, что я так прямо об этом спросила, но, честное слово, не понимаю, зачем говорить обиняками, если речь идет о семье. На мой взгляд, лучше называть вещи своими именами. Ведь наше прошлое неразрывно связано с настоящим. Разве не так? – спросила я, глядя на Бонни.
Она быстро закивала.
– Какую понятливую женщину ты встретил, Джонатан,– произнес все так же торжественно Курт.– Повезло.
– Я не понимаю единственного: как Синди позволила уйти такому замечательному человеку! – сказала я.– Но никогда не пожелаю ей зла и даже благодарна: ведь не расстанься они, я не сошлась бы с Джонатаном. Искренне надеюсь, что ее беременность пройдет благополучно и малыш родится здоровым…
Я накрыла рукой бокал, когда вновь появившийся официант стал повторно разливать шампанское, и резко сменила тему:
– Курт, что у вас за туфли? Ручной работы? Я все подыскиваю нечто похожее для папы…
Курт ухватился за вопрос, как за спасательный круг, и принялся взахлеб перечислять имена известных производителей обуви, называя при этом астрономические цены. Некоторые фамилии я запомнила: могло пригодиться в работе.
Ладонь Джонатана шевельнулась под моей рукой. Я сжала ее сильнее и бросила беглый взгляд на своего партнера, пока Курт просматривал органайзер в поисках какого-то телефонного номера.
Джонатан сдержанно улыбнулся мне. На мгновение его напряженное лицо смягчилось.
Бедняга Райли. Ему, несмотря на всю его жесткость, нужен близкий человек.
Я тоже улыбнулась.
– Очаровательно,– проговорила Бонни.– Еще шампанского, Джонатан?
По прошествии получаса Джонатан прервал бесконечную болтовню Курта, заявив:
– Послушай, Курт, ужасно не хочется с вами прощаться, но мы с Милочкой должны поторопиться. Она купила билеты на «Лондонский глаз»: через несколько минут нам надо быть там.
«Смышленый ученик»,– подумала я с одобрением, глядя на Джонатана. Он говорил с совершенно серьезным видом.
Я вдруг испугалась, что Хегели изъявят желание к нам присоединиться, но они, как оказалось, уже там побывали. Мне, если честно, было их жаль: дружить с обеими половинами распавшейся пары – сущая мука.
– До свидания, Милочка,– сказала Бонни, опять меня обнимая.– Признаюсь откровенно: в первое мгновение я подумала, что всей душой вас возненавижу, а теперь понимаю, что это невозможно. Надеюсь, Джонатан обретет с вами настоящее счастье. Он этого заслуживает.
– Э-э… спасибо,– пробормотала я.– Он действительно заслуживает счастья.
Бонни продолжала смотреть на меня с задумчивым выражением лица, которое, как я знала по опыту, предвещало некое чересчур личное признание. Возможно, способное причинить боль.
Курт и Джонатан увлеченно разговорились напоследок о лондонских ценах на газ, и спастись вступив в беседу с ними, я не нашла возможности.
– Знаете, наверное, хорошо, что жизнь Джонатана коренным образом меняется,– начала Бонни.– Я не только про переезд в Лондон…
– Да? А что еще?
– Во-первых, я говорю о вас.– Бонни кивнула.– Вы ведь женщина совершенно другого типа, нежели ему нравились. Видимо, это и помогает.
– И какие же женщины ему нравились? Во мне настолько разгорелось любопытство, что я даже не сочла нужным обидеться.
– Ну…– Бонни сделала неопределенный жест.– Темненькие, целеустремленные, больше остроумные, чем броские…
– Ошибаешься, Бонни,– прозвучал строгий голос из-за моего плеча.– Нельзя судить о моем вкусе в целом по единственной женщине, с которой я прожил шестнадцать лет. Бонни покраснела.
– Джонатан, надеюсь, ты меня понимаешь… Джонатан положил руку на мою талию.
